Автодом, киты и чай под дождём: наш путь по Кольскому полуострову / часть первая

Встреча с китом у берегов Териберки

— Это... это кит, Наташа! — выдохнул я, не веря своим глазам. — Подожди, где-то рядом с нами он! Вода вздрогнула, словно от тяжёлого вздоха, и неподалёку показался массивный спин серого великана. В это мгновение всё вокруг будто замерло — даже ветер перестал шевелить гладь моря.

День начался с дождя. Погода портилась, небо потемнело, и, если честно, я уже не был уверен, сможем ли мы сегодня выйти в море. Хотелось просто отдохнуть, может, дождаться, пока распогодится, а потом — прогуляться на байдарке вдоль берега. Там, за мысом, трески всегда больше. Можно поймать пару крупных на ужин, пожарить, а может, и уху сварить — из свежей рыбы, не из той, что берут в магазине, где стоит резкий запах заморозки. У нас-то рыба живая, серебрится чешуёй, и вкус у неё совсем другой — чистый, морской.

— Баксик, иди сюда, дружище! — позвал я нашего пса. Тот нехотя поднялся, встряхнул шерсть и лениво подошёл. — Спасибо, парень. Дождь становился всё сильнее. Капли били по крыше, ветер завывал между домами. Я посмотрел в окно — горизонт затянуло плотной пеленой. «Ну и ладно», — подумал я. Иногда даже приятно посидеть, когда дождь за окном и чай в руках.

Штиль и возвращение великана

Вечером шторм стих. Море успокоилось, небо стало ровным и серым, как сталь. — Пойдём, — сказал я Наташе. — Попробуем выйти на воду, пока штиль.

Мы спустили байдарку, взяли снасти и отправились ловить рыбу. Плавали недалеко — просто наслаждались покоем. И вдруг Наташа замерла. — Смотри! — прошептала она. Я обернулся — и не поверил глазам. Перед нами снова появился тот самый кит, которого она снимала с острова несколько дней назад. Огромный, спокойный, он скользил рядом, будто специально искал встречу. А за ним — ещё один, поменьше. Наверное, самка.

Я не взял камеру. Конечно, как назло! Зато я навсегда запомнил лицо Наташи — смесь восторга, страха и восторженного неверия. Мы почти одновременно схватились за вёсла и — как реактивные! — рванули от пограничного буя к пляжу Песчаному. До берега домчались за пять минут, если не меньше. Сердце стучало, будто мы только что пережили приключение века.

Пограничники и новые правила

На берегу нас уже ждали двое в форме. — Здравствуйте, — вежливо начали они. — А вы знаете, что здесь плавать нельзя? Я опешил. — В смысле нельзя? Мы же подали уведомление, позвонили, всё согласовали. — Подавали, — кивнул один из них. — Но вышли позже, чем заявлено. — Так погода была, — объясняю. — Ветер, дождь, штормовое предупреждение. — Всё равно, — пожимает плечами второй. — Теперь так нельзя. От посёлка и до губы Корабельной выход в море запрещён. Только в пределах пляжа.

Вот так сюрприз! Нам объяснили, что теперь даже высаживаться на берег где попало — нельзя. Если уж вышел на лодке — возвращайся туда же. И никаких «свободных причалов». Дурдом полнейший. Раньше всё было проще: захотел — поплыл, наловил рыбы, вернулся. Теперь же — бюрократия даже в море.

Ужин под шум прибоя

После разговора с пограничниками настроение слегка подпортили, но ужин всё равно получился замечательный. На столе — салат из ламинарии, немного копчёной трески и картофельное пюре. Простая еда, но как вкусно она даётся после моря!

На улице — тихий дождь, а в доме тепло и уютно. Бакс дремлет у двери, изредка поднимает голову, когда слышит шум прибоя. — Ну что, — улыбнулась Наташа, — завтра опять в море? — Конечно, — ответил я. — Мы же не зря сюда приехали.

Утро и вечная борьба с москитной шторкой

Доброе утро началось с новой битвы — с москитной шторкой. Я уже третий день пытался придумать конструкцию, чтобы она не рвалась и не слетала. — Смотри, — объясняю Наташе, — я перенесу её в другой проём. Раньше она висела у двери, и Бакс постоянно в неё впутывался. Теперь повешу спереди, загну края и прикреплю к крючкам. Будет крепко.

Мы смеялись, обсуждая, как целое утро может уйти на «инженерное решение» уровня шторки. Но именно в таких мелочах и есть прелесть северной жизни — здесь всё делаешь сам, под себя, своими руками.

Ветер, солнце и мысли о переменах

Днём ветер немного стих, и мы снова вышли в океан. Плывём — штиль, солнце светит со спины, вода прозрачная, будто стекло. Но рыба — мелкая. В основном пикша да юная треска. — Что-то крупного сегодня не дождёмся, — ворчу я, вываживая очередную «малышку». — Зато свежая, — смеётся Наташа.

Ловить мелочь неинтересно, но сам процесс — завораживает. Особенно, когда сидишь на воде, вокруг — бескрайняя гладь, и только звук катушки да посвист ветра. Это состояние — почти медитация. Ни забот, ни суеты. Только ты, океан и вечное движение волн.

Но где-то в глубине всё чаще мелькала мысль: может, пора двигаться дальше? Телеберка прекрасна, но иногда кажется, что здесь начинают «закручивать гайки». Одни ограничения, правила, бумажки... — Может, на речку махнём? — предложил я Наташе. — Там и рыбы больше, и никто не мешает. Она кивнула. — А может, вообще уедем отсюда. И я понял — она говорит это не в шутку.

Мимо прошёл катер с надписью «Тур за китами». — Смотри, — сказал я. — Люди платят деньги, чтобы увидеть хотя бы одного. А у нас они сами приплывают. Мы засмеялись. Волны тихо плескались о борт байдарки. А где-то вдали вновь показался кит — словно напоминание о том, что чудеса случаются не по расписанию.

Северный шторм и философия терпения

Ветер внезапно усилился. Начался ураганный порыв, и нас с Наташей стало относить в открытое море. Байдарка подпрыгивала на волнах, вода заливала борта. Наташа изо всех сил держала курс, а я продолжал вываживать рыбу — какая-то белизга клюнула, и я не мог её бросить. — Ты с ума сошёл?! — кричала она, пытаясь перекричать ветер. — Ещё секунду! — ответил я. Потом смех. Наш, искренний, живой. Даже в таких моментах мы не теряли самоиронии.

Когда волны стихли, солнце выглянуло из-за облаков. Море снова стало прозрачным, спокойным, будто ничего и не было. А мы просто сидели и молчали. Молчали о главном — о жизни, о свободе, о том, что счастье, пожалуй, живёт именно в таких простых мгновениях.

Поймал — и снова отпустил

Можно было бы сказать, что сегодня клюёт, но нет — какая-то ерунда на крючке. Приманка у меня лёгкая, не для глубины, и рыба — под стать ей. — Ну не рыбалка это, — ворчу я, вытаскивая очередного бычка. — Хочется нормальной трески, килограммовой, чтобы почувствовать вес на удилище, а не вот эту мелочь. Ветер усиливается, лодку разворачивает. — Наташ, подверни в сторону базы, а то нас несёт! Она молча берёт вёсла и направляет байдарку. — Съела мою рыбу, — добавляю я с притворным раздражением, сматывая леску.

— Смотри вперёд, — командую я. — Подверни лодку, сам, вон туда. И вдруг — вижу. — Вот они, Наташ! Разворачивай лодку, ещё, ещё... Стой! Я сейчас их рыбой угощу! Но поздно. Они уже ушли. — Испугались, наверное, — вздыхаю. — Маленькие, — отвечает она, улыбаясь. — Да нет, просто необщительные сегодня. Вчера, наверное, киты им рассказали, как напугали тебя. Вот и решили, что пора повторить номер!

Когда киты становятся друзьями

Наташа смеётся, глядя вдаль. — А дельфинов, — говорит она, — я не боюсь. — Вот именно! — улыбаюсь я. — Значит, и киты скоро станут друзьями. Море спокойно, но волнение чувствуется в воздухе. — Ну и куда они нырнули? — Ушли, наверное, — отвечает она, щурясь от солнца. Я вытаскиваю небольшую рыбёшку, смотрю на неё и спрашиваю: — Чуть покрупнее сегодня будет? Эту жарить будем? — Ну, оставь, — говорит Наташа. — Пожарим к ужину.

И тут вдруг — снова всплеск воды, могучий выдох. — Это... это кит, Наташ! — выдыхаю я. — Подожди, где-то рядом с нами он! Огромная тень скользит под лодкой. На мгновение становится тихо, только шум ветра и стук сердца. — Красавчик, — шепчет Наташа. Я смотрю на неё и улыбаюсь. Теперь она спокойна. Уже не та, что в панике гребла от гиганта в прошлый раз. Стоит уверенно, держит равновесие, просто смотрит — и любуется.

— Ну всё, — говорю я. — Привыкла, значит. — Если я их трогаю, значит, привыкла, — отвечает она с улыбкой. И правда: рядом с ней киты будто становятся ручными.

«Арендуйте Наташку — киты приплывут»

— Знаешь, — смеюсь я, — всем, кто хочет посмотреть китов, можно просто арендовать у меня Наташку. Стоит выйти с ней в море — и киты приплывают! Она смеётся, качая головой. Море тихо перекатывает волны. Солнце выходит из-за облаков, и всё вокруг наполняется невероятным сиянием. — Как красиво... — шепчет она. — Да уж, красиво, — подтверждаю я. — Но ладно, пошли рыбу ловить. С китами, конечно, интересно, но ужин сам себя не приготовит.

— Да, — улыбается Наташа, гребя вперёд. — А то опять съедят всю твою рыбу. Кит, словно услышав, медленно разворачивается и уходит вглубь. — Наверное, планктон собирает, — размышляю я. — В бухте сейчас его много. — Он вчера точно так же плыл, — вспоминает Наташа. — А потом вернулся. — Главное, чтобы он в леску не врезался, — смеюсь я. — А то потом придётся его вытаскивать месяц. Или меня — где-нибудь в середине Баренцева моря.

Планктон, бычки и разговоры с морем

Море живёт своей жизнью. Кит исчезает под водой, а я снова чувствую рывок в удочке. — Бычок, наверное, — ворчу я. — Тянет равномерно, как по учебнику. Рыба сопротивляется, но без особого энтузиазма. — Смотри, как пакость-то борется, — комментирую я. — Хотя камбала, кстати, тоже неплохо сопротивляется, но у неё движения резкие, а тут — тянет плавно, будто тянет время.

— Поехали с китом поплаваем, Наташ! — Почему? — удивляется она. — А потому что люди туры за это платят! — смеюсь я. — А у нас — бесплатно! Она смеётся в ответ. Байдарка скользит по глади, ветер шумит в ушах. — Сейчас бы его погладить, — говорю я вполголоса. — Но, наверное, не стоит. Здесь глубина метров сорок, а берег — скала отвесная. Вид просто завораживающий: суровый север, прозрачная вода, солнце, блики на волнах.

Наташкин фитнес и нерпа у борта

— Наташка, у тебя, конечно, фитнес активный, — подшучиваю я. — Но четыре часа — это уже перебор. — Пилатес, — смеётся она. — Настоящий пилатес! — Вот именно. Вот так и надо заниматься, девушки! Не в зале, а на веслах — против ветра, с бычками на крючке. А рыба, между тем, совсем перестала клевать. — Дельфин, наверное, разогнал всю рыбу, — говорю я. — Или кит.

— Нерпа! — вдруг шепчет Наташа. — Прямо передо мной! Я всматриваюсь: действительно, из воды показывается тёмная голова с блестящими глазами. — Не греби, — говорю я. — Не пугай. Она кивает, и мы оба замираем. Нерпа смотрит прямо на нас, будто изучает. Потом спокойно ныряет и исчезает. — Ну всё, — смеюсь я. — Остались только белуха и касатка. Их ещё не видели. — Ну, пару дней подождём — и будет полный комплект, — отвечает Наташа.

Пограничные новости и «новые новости»

Когда вернулись на берег, я занялся рыбой. Отрезал хвосты, потрошил. Работа, как медитация — размеренная, тихая. — У нас, между прочим, новые новости, — сказал я. — А старые куда делись? — усмехнулась Наташа. — Эти — именно новые. Пограничники теперь всех дрючат там, за кладбищем, на песчаном пляже. Где раньше останавливались все промысловики — теперь нельзя. Губернатор, говорят, распорядился. После этого начался настоящий террор. Пограничники ходят, следят, запрещают выход. Полный абсурд. Все рыбаки перекочевали сюда, на наш пятачок.

Теперь выход в море разрешён только с песчаного пляжа Териберки — от моста и до синих ограждений у электростанции. Вот и весь простор северной свободы. Я развожу руками: — Вот тебе и север, Наташ. Приезжай за тишиной — получай режим пропусков. Она смеётся, но в её глазах читается лёгкая грусть.

Рыба в томатном маринаде и северный вечер

День подходит к концу. Мы наплавались, находились, наловились. Хотя «наловили» — громко сказано. Зато ужин — шикарный. Наташка сделала рыбу в томатном маринаде. К ней — картошка. На часах десять вечера. За окном — сумерки и ветер с севера. Погода наконец-то успокоилась, небо очистилось. Мы ужинаем, смотрим фильм. В доме тепло, уютно, пахнет жареной рыбой и маслом.

— Картошечку нагрей, — говорю я, — сковородочку, кусочек масла и туда рыбу. Она улыбается, кивает. В такие вечера понимаешь, что счастье — в простом: в рыбе, в тепле, в том, что рядом любимый человек, и в звуке ветра за окном. Север живёт своей жизнью — суровой, честной, но по-своему прекрасной.

Утренний ураган и пустеющий лагерь

С рассветом над бухтой поднялся ураган: резкие, рваные порывы ветра трясли автодом, песок летел струями, палатки у соседей сложились, как бумага. Большая часть туристов уже разбежалась: кто в панике собирал вещи, кто прятал лодки за камнями. Я огляделся — и увидел, как Влад с Катей и ребятами тоже собираются, переговариваются вполголоса и поглядывают на серое, неспокойное море. Похоже, хотят переезжать на новое место.

Мы и сами об этом думали: погода последние дни не слишком перспективная, да и с рыбалкой вышли вопросы. Захотелось махнуть на пресный водоём — половить щуку, форель, судака, посидеть на тихом берегу реки, где нет солёного ветра и длинной зыби. К тому же у нас заканчивается вода: канистры почти пусты, а ближайший источник далеко. Комары от бешеного ветра не исчезли — наоборот, будто разозлились, и теперь облепили всё живое. Обливаемся репеллентом, морщимся, но терпим: север есть север.

Завтрак, комары и Бакс — «блинная душа»

— А мы сейчас с Милой позавтракаем — и решим, куда дальше, — говорю я, ставя сковороду на плиту. Тесто шипит, тонкие блины один за другим ложатся на тарелку. У ног сидит Бакс и внимательнейшим образом следит за каждым движением лопатки. — Ты уже съел два блина, блинная душа, — ворчу я, но всё равно отламываю кусочек. — Обнаглел и облизывается ещё… Тебя тоже комары покусали? Бедняга.

За окном ветер постепенно стихает. В паузах между порывами слышно, как море перекатывает камни у берега. Я ловлю себя на мысли: если сейчас станет тише, можно бы выскочить на воду на пару часов. Трески у нас в холодильнике ещё есть, но ведь свежая — это совсем другое. — Наташ, — говорю, — может, мне всё-таки выйти на байдарке? Ветер унялся, может, получится наловить на вечер. — С одной стороны — да, — отвечает она, — с другой — лучше доесть, что есть, а потом уже ловить новое. Решим за завтраком.

Колебания: выйти на байдарке или сменить курс

Мы едим блины, пьём чай, слушаем ветер. Мысль качается, как лодка на волне: выйти сейчас или собираться в путь? — Доброе утро, страна! — кричу я в открытую форточку, видя, как Влад с Катей проходят мимо. — Эй, вы что, с утра пораньше сбегаете? — Привет! — машут они. — Мы не «с утра», мы «пораньше». Собираемся с утра, а уезжать будем к обеду.

Когда разыгрался ураган, я первым делом подумал, не унесло ли у ребят тент и лодку. К счастью, всё закрепили хорошо. А ещё буря мгновенно «расчистила» лагерь: смело всё лишнее, оставила только необходимое. Теперь площадка выглядит пустынной — ни толп, ни суеты. Север быстро проверяет, кто здесь всерьёз и надолго.

Соседи собираются: разговор о планах и Карелии

— Вы на сколько тут ещё? — спрашиваю. — Мы, пожалуй, тоже двинем, — говорит Влад. — Вода заканчивается, да и планы есть. Утром окончательно решим. — Опять в Карелию? — Думаем, да. Ребята ещё не всю Карелию видели. — Да кто её всю видел? — смеюсь. — Я по ней пятнадцать лет езжу и половины не знаю.

— Какие точки наметили? — Водопад, Кандалакша, ещё какой-то нижний… Нижний Подом? Не помню, как называется. Смотрел видео: местные кидают — и судак, и щука ловятся. — Судак со щукой — в удовольствие, конечно. Но я бы форели добавил, — говорю я. — И то — места ещё найти надо. — Форель — это уже мечта, — вздыхает Катя.